Учебные заведения

Учебные заведения - Вайнберг, Иехиэль Яаков

Иехиэль Яаков Вайнберг — 24 января 1966, Монтрё, Швейцария) — раввин, доктор философии, последний глава Берлинской раввинской семинарии, известный специалист-«посек» по Галахе, автор книги респонсов ивр. «שרידי אש»‎ и других.

Личность и труды Вайнберга вызывают интерес историков и раввинов, так как в них присутствуют элементы с трудом совместимые: обучение в строгой восточно-европейской иешиве, докторская степень из немецкого университета, занятия библеистикой и ортодоксальным законодательством. В результате представители разных школ еврейской мысли ведут борьбу за наследие Вайнберга.

Биография

Ранние годы

Будущий рабби Вайнберг родился в ничем не примечательной еврейской семье, был старшим из пяти детей. В городе Цехановец евреи составляли примерно треть населения. Евреи Цехановца вели традиционный образ жизни, хотя к началу XX века влияние Гаскалы уже чувствовалось — появились театральное и спортивное общества. Сам Вайнберг из каких-то соображений указывал в документах в качестве места рождения литовское местечко Пильвишки. Имена родителей: Мойше и Шейне. Отец был одно время мукомолом, потом держал небольшой магазин.

Вайнберг уже к шестнадцати годам был известен как талмудист. В 1900 году он переехал в Гродно и год учился в местном бет-мидраше . Туда брали молодых женатых мужчин, однако для Вайнберга сделали исключение. Попутно давал ежедневные уроки по Талмуду в синагоге извозчиков, субботние лекции читались по недельному разделу Торы. За это молодой Вайнберг получал 1 рубль 20 копеек в месяц.

В 1901 году Вайнберг решает поступить в знаменитую иешиву в городке Слободка — пригороде Ковно.

Учёба в иешивах

Иешива «Слободка» была создана одним из лидеров движения «Мусар» рабби Носоном Цви Финкелем и была противопоставлена как хасидизму, так и просветительскому движению «Гаскала». «Мусар» существовал в двух основных вариантах. Финкель культивировал в Слободке более оптимистический вариант движения, в котором большую роль играло осознание достоинства и величия Человека. Финкель стремился к тому, чтобы иешиботники пользовались уважением окружающих, одевались по последней буржуазной моде, придавали значение личной гигиене. Вайнберг на всю жизнь сохранил тёплую память о иешиве и системе «Мусар». Несмотря на перенесённый в 1897 году раскол между сторонниками и противниками «Мусара», иешива была полна жизни, а Вайнберг хорошо в неё вписался. Финкель, ответственный за духовный рост учеников, быстро стал выделять Вайнберга и очень хорошо к нему относился. Будущий рабби Вайнберг был выбран в качестве пары‎) одному из выдающихся мудрецов в иешиве — раввину Амстердаму, для совместного изучения труднейшего галахического сочинения «Края наперсника»‎). В иешиве ходили слухи, что администрация имеет доносчиков в среде учеников. Поскольку Вайнберг был на хорошем счету у Финкеля и даже одно время жил у него в доме, подозрение пало и на Вайнберга. Будущий ректор берлинской семинарии был на грани бойкота, что ударяло и по карману, так как главным источником дохода являлись уроки другим ученикам.

Через некоторое время Вайнберг вызвал подозрения другого рода — оказалось, что во время каникул он начал читать светскую литературу на иврите. Иешива боролась с чтением светской литературы, чреватой чуждыми влияниями, так что Вайнбергу пришлось убеждать духовного лидера иешивы Финкеля, что он имел одну благую цель — узнать как отвечать оппонентам ортодоксии. Наряду с этим, известно, что он делал первые тайные попытки получить светское образование.

Получив звание раввина в Слободке, Вайнберг и ещё несколько человек переезжают около 1903 года в другую знаменитую иешиву — «Мир». Благодаря им, влияние движения «Мусар» начинает ощущаться и там. В иешиве «Мир» Вайнберг учится в паре с Финкелем-младшим, сыном Финкеля из иешивы в Слободке. По воспоминаниям самого Вайнберга, этот интенсивный учебный год с достойным напарником окончательно сформировал Вайнберга как талмудиста.

В 1904 году Вайнберг предпринял попытку изучить русский язык в Гродно. Подобная попытка ассоциировалась с влиянием движения «Гаскала», и она сорвалась, так как встревоженный Финкель-старший на пару со специально вызванным знаменитым святым раввином Исраэлем Меиром Каганом настоятельно попросили Вайнберга оставить попытки проникнуть в чуждую культуру.

Уже признанным раввином Вайнберг вернулся в родной Цехановец, где ему удалось получить освобождение от службы в русской армии. Сразу после этого он обратился к известному в тех местах сионисту Шмарьяу Левину с просьбой о помощи в получении светского образования. Тот обещал прислать инструкции как приступить к делу, но долгожданное письмо так и не пришло.

Первый раввинский пост в Пильвишках

Молодой раввин в Пильвишках

В 1906 году Вайнберг, уже достаточно известный раввин, получил предложение занять соответствующий официальный пост в местечке Пильвишки. Это был небольшой город, меньше Цехановца, по переписи 1897 года там насчитывалось 1242 человека, из них евреи составляли около половины. В городе имелось некоторое количество сионистов, социалистов и приверженцев движения «Гаскала».

Особенность предложения, организованного вышеупомянутым Финкелем-отцом, заключалась в том, что его основным условием была женитьба на шестнадцатилетней Эстер Левин, дочери умершего предыдущего раввина Яакова Меира Левина. Было условлено, что часть жалованья будет получать вдова Левина на содержание сирот и её самой. Под давлением наставников и жителей Пильвишек, Вайнберг женился и вступил в должность в 1906 году, он стал и казённым, и духовным раввином.

В городе раввину оказывали, согласно письмам самого Вайнберга, огромное уважение и евреи, и неевреи. Вайнберг полюбил сам город, проблема была, однако, с семьёй. По свидетельству друзей, довольно быстро стало ясно, что семейная жизнь не задалась, Вайнберг старался проводить дома как можно меньше времени и даже не ночевал там. В письмах Вайнберга встречается утверждение, что эта свадьба разрушила его жизнь. Через полгода он пригласил своего друга Цви Матиссона из Цехановца переехать в Пильвишки, чтобы скрасить его одиночество. Уже в 1909 году в письмах Вайнберга констатируется неизбежность развода, останавливала лишь неопределённость будущего, мнение родителей и сходные соображения, так как развод раввина была вещь нечастая.

В 1912 году Финкель, пытаясь спасти положение и скрасить Вайнбергу жизнь в Пильвишках, прислал туда лучших учеников иешивы, чтобы занять Вайнбeрга преподаванием. Развод к тому времени был уже, видимо, неизбежен и являлся только вопросом времени. Тем временем Вайнберг начал пробовать свои силы в журналистике на иврите, писал, главным образом, полемические статьи в ортодоксальных журналах. По крайней мере одну из них он направил в издание под редакцией известного светского сиониста Нахума Соколова, который статью отверг. В статьях того периода Вайнберг страстно защищал необходимость сохранения иешив в их традиционном виде, полемизировал, в частности, с национальным еврейским поэтом Бяликом, который описал иешивы в довольно мрачном свете в поэме ивр. המתמיד‎ на основании личного опыта, полученного в иешиве города Воложин.

Переезд в Берлин, Первая мировая война

В середине лета 1914 года Вайнберг прибыл в Берлин для лечения, природа болезни осталась неизвестна его биографам. Вскоре разразилась Первая мировая война, и как российскому подданному, Вайнбергу грозила опасность высылки. Финансовое положение тоже было ненадёжным.

В первые же дни войны произошла встреча Вайнберга с рабби Авраамом Ицхаком Куком, тогда рaввином города Яффо. Первая встреча произошла на вокзале, позже Кук нанёс визит в квартиру Вайнберга. Кук помог Вайнбергу материально, сохранилось тёплое благодарственное письмо Вайнберга Куку.

Еврейское общество Берлина предложило Вайнбергу работу по надзору за кашрутом, но тот отказался, так как не желал быть объектом давления в обществе, где были представлены и реформисты. Зато Вайнберг согласился на низкооплачиваемую должность раввина маленькой общины выходцев из Восточной Европы, базировавшейся в районе Берлина Шарлоттенбург. В силу незавидного материального положения Вайнберг снимал маленькую и простую комнату. Довольно скоро он стал писать в еврейских журналах на немецком языке. Несмотря на близость к партии «Агудат Исраэль», Вайнберг критиковал её в органе сионистского движения «Мизрахи» и предостерегал против превращения в узкую партию ультра-ортодоксов.

В 1917 году в Берлине возник «Клуб иврита». По воспоминаниям современников, Вайнберг был там частым гостем, всегда был готов выступить на иврите. Там он общался с такими известными людьми как будущий президент Израиля Шазар и будущий нобелевский лауреат по литературе Агнон. Вайнберг даже выступал в качестве раввина на свадьбе Агнона и Эстер Маркс, устроенной вопреки воле отца невесты, а с Шазаром был соседом по пансиону.

После окончания войны Вайнберг опубликовал первое историческое исследование движения «Мусар». Вышли в печати очерки Вайнберга по художественной литературе на иврите. Особое внимание Вайнберг уделил творчеству Михи Бердичевского, который хоть и восстал против еврейской традиции, но всё же гордился ею. В анализе Вайнберга звучат кукианские мотивы, что ересь Бердичевского, в отличие от вульгарной ереси масс, идёт из того же источника, что и святость.

В течение войны в Пильвишки вернуться было трудно, но и после войны Вайнберг решил остаться в Германии. Среди немецких раввинов было принято иметь учёное звание, и Вайнберг решил добиваться его. Для обучения в университете требовался сначала гимназический диплом, а Вайнберг учился только в хедере и иешивах. Тем не менее, он сумел, видимо, заочно, выправить диплом Ковенской Еврейской реальной гимназии. Этот диплом, а также рекомендательное письмо самого Альберта Эйнштейна открыли Вайнбергу двери немецких университетов.

Университет

Раввин Вайнберг, студент восточного отделения в Гиссенском университете, в середине — профессор Пауль Кале.

Академическая карьера Вайнберга началась в 1919-1920 годах с одного зимнего семестра в Берлинском университете, где он формально студентом не числился. Затем тридцатипятилетний Вайнберг стал студентом по гебраистике в Гиссенском университете, где он завязал долголетние творческие и дружеские отношения с профессором-ориенталистом Паулем Кале . Их разница в возрасте составляла всего 10 лет. Дополнительно Вайнберг изучал библеистику и философию. Сотрудничество между профессором и необычным студентом шло так хорошо, что уже в 1921 году Кале предложил Вайнбергу самому читать лекции по иудаистике. Для начала Вайнберг должен был решить вопрос, как быть с запретом преподавания Торы неевреям, упоминающимся уже в Талмуде. Перед началом университетской педагогической деятельности Вайнберг написал респонс, разрешающий обучать неевреев Торе в рамках академических занятий. Согласно воспоминаниям современников, лекции Вайнберга пользовались большим успехом.

В 1921—1922 годах Вайнберг посетил Пильвишки, в то время уже часть независимой Литвы, где он всё ещё считался раввином города и, наконец, развёлся. Всего брак существовал, по крайней мере, на бумаге, 16 лет. Бывшая жена снова вышла замуж в 1923 году за человека старше её на 30 лет и уехала с ним в 1926 году в Палестину. Вайнберг более никогда не женился и остался бездетным.

По возвращении из Пильвишек, рабби засел за написание диссертации, параллельно читая лекции по Библии, Мишне и Талмуду для начинающих и продолжающих. В 1923 году Вайнберг сдал устные экзамены, необходимые для кандидата в доктора, получив высшие баллы. Темой диссертации был перевод Торы на сирийский язык, называемый «Пешитта». Рецензенты одобрили диссертацию при условии, что кандидат внесёт ряд доработок. По неизвестной причине Вайнберг не представил переработанную версию ни тогда, ни позже, из-за чего не имел формального звания Ph.D., хотя Кале называл Вайнберга в переписке доктором, и сам Вайнберг тоже подписывался «доктор». Последний раз университет предложил внести доработки в 1927 году, после чего дело было закрыто. Диссертация не сохранилась, примерное представление можно получить по единственной статье о природе таргумов и их влиянии на развитие раввинистической Агады.

Семинария в Берлине

После завершения академической деятельности в Гиссене Вайнберг вернулся в Берлин, заняв пост раввина одного из еврейских ортодоксальных обществ. Тем временем в Берлинской раввинской семинарии произошла значительная смена состава, так как умерли основные преподаватели первого набора. Так, в 1921 году умер ректор, раввин и учёный Давид Цви Хоффман, а в 1924 году неожиданно скончался в цвете лет его преемник, раввин и поэт Авраам Элияу Каплан.

К этому времени Вайнберг был известен в Берлинской семинарии достаточно хорошо, он выступал там с лекциями уже начиная с 1915 года, и регулярно печатался в журнале семинарии «Иешурун». Статьи совмещали талмудическую и филологическую учёность, что как раз было в духе семинарии.

Кандидатура Вайнберга обсуждалась в семинарии ещё в 1921 году, но тогда в итоге пригласили Каплана. Теперь, в 1924 году, он стал членом преподавательского состава и, фактически, ведущим авторитетом по Галахе. В то же время, Вайнберг отказался стать главой раввинского суда Берлина, так как община не была готова принять его предложения в области кашрута и развода. Он также не вступил ни в одну из еврейских партий и поддерживал хорошие отношения со всеми сторонами. Например, он отказался вовлекать семинарию в дискуссию, можно ли состоять в еврейских общинах, где не все члены являются ортодоксами.

СЛЕВА: Преподаватель Талмуда и Галахи в Берлинской раввинской семинарии, 1928 год. Вайнберг — в первом ряду четвёртый справа. В ЦЕНТРЕ: Фактический глава Берлинской раввинской семинарии, 1933 год. Вайнберг — в первом ряду пятый справа. Четвёртый слева в том же ряду — главный ученик Вайнберга, раввин, философ и профессор Элиэзер Беркович. СПРАВА: Ректор Берлинской раввинской семинарии, 1936 год, Вайнберг — крайний правый в переднем ряду.

Личность и уроки Вайнберга привлекали в семинарию слушателей и не из числа студентов. Там бывали такие известные раввины как Йосеф Дов Соловейчик и Менахем Мендель Шнеерсон. Недавно были опубликованы воспоминания одного из близких учеников Вайнберга, что именно Вайнберг дал рабби Шнеерсону раввинское звание. Последнему нужно было официальное удостоверение для доступа в одну из библиотек Берлина.

Эпоха нацизма до войны

Вайнберг, как и многие другие, не осознал всех последствий прихода нацистов к власти в роковом для немецкого еврейства 1933 году. Будучи приглашён на свадьбу дочери Мукачевского ребе Хаима Элазара Спира, он дал интервью местной еврейской газете, где выражал оптимизм по поводу будущего евреев в законопослушной Германии. Антисемитизм нового правительства Гитлера, по оценке Вайнберга, не должен был сыграть большой роли. На обратном пути в Берлин Вайнберг дал интервью газете «Die jüdische Presse» в Вене, где снова выразил оптимизм. Там же он утверждал, что размах антисемитизма в Германии преувеличивается заграницей из политических соображений, и что евреи Германии не желают, чтобы предпринимались какие-либо акции в их защиту. Он утверждал даже, что ортодоксальные евреи относятся к правительству с симпатией, так как оно ведёт борьбу с коммунизмом и атеизмом. Много лет спустя он объяснял, что иудаизм мог бы внести вклад в разработку «еврейского духовного фашизма», аналогичного итальянскому политическому фашизму. Для понимания момента надо иметь в виду, что подобные надежды питали довольно многие евреи. Организация «Свободная ассоциация за интересы ортодоксального еврейства» даже направила письмо самому рейхсканцлеру с предложением устранить антисемитский элемент, чтобы сделать возможной совместную борьбу против коммунизма и атеизма. В мае 1934 года ортодоксальная организация «Агудат Исраэль» всё ещё тайно предлагала свои услуги в борьбе с бойкотом немецких товаров в Польше.

Интервью произвели довольно сильный эффект и вызвали протесты, так что Вайнберг вынужден был защищать себя в газетах. Он написал, что на момент интервью ещё не было бойкота еврейских предприятий, начатого 1 апреля 1933 года. Отдельные проявления антисемитизма, конечно, имели место, но он надеялся, что это уляжется. Кроме того, он опасался, что антигерманские действия за границей вызовут дальнейшее ухудшение положения евреев, и описал, как специально заходил в немецкое посольство в Праге, чтобы сказать, что выступил против таких антигерманских акций. И в этом интервью Вайнберг также выражал уверенность, что дела с течением времени выровняются. То же он повторял и в сентябре 1933 года и вновь призывал не бойкотировать немецкие товары.

21 апреля 1933 года нацистское правительство, якобы из гуманизма, запретило кошерный забой без предварительного оглушения животных. Вайнберг предпринял большие усилия в поисках путей кошерной шхиты в новых условиях, много исследовал вопрос, ездил для консультаций и вёл переписку. В конечном счёте ничего не удалось сделать, большинство раввинов решительно высказалось против изменений.

Уже начиная с 1933 года руководство семинарии пыталось подготовить почву для переноса семинарии в Палестину. Основная деятельность осуществлялась директором Мейером Гильдесхаймером, но принимал участие и Вайнберг. В силу противодействия многих раввинов как в Палестине, так и в Восточной Европе, этим планам не суждено было реализоваться. Главным оппонентом стал авторитетный раввин Хаим Озер Гродзинский, его главным аргументом было то, что семинария подходит только для немецкого еврейства с его своебразным характером. Постепенно становилось ясно, что переезжать семинарии некуда, и что будущее её весьма неопределённо. Параллельно с этим Вайнберг получил в ноябре 1934 года приглашение занять должность главы раввинского суда в Лондоне. Он с успехом прошёл интервью, но по зрелом размышлении в течение нескольких месяцев счёл, что не имеет морального права покинуть семинарию, и отказался. В начале 1935 года Вайнберг был официально назначен ректором Берлинской раввинской семинарии, в том же году скончался её директор Мейер Гильдесхаймер, сын основателя семинарии рабби Азриэля Гильдесхаймера.

Как это ни покажется удивительным, исключение немецких евреев из университетов и общественной жизни вообще привело к повышению значения семинарии и даже к некоторому её расцвету. Именно значение семинарии как духовной отдушины привело Вайнберга в оппозицию к попыткам эвакуации семинарии. Там устраивались публичные лекции, а студентам было разрешено заниматься академическими дисциплинами вместе с неортодоксальной Раввинской Высшей Школой.

Даже осенью 1938 года Вайнберг, как и многие другие, всё ещё надеялся на последующее улучшение обстановки и продолжал возражать против плана переезда семинарии. Хрустальная ночь 9 ноября 1938 года стала для него полной неожиданностью. С этого дня семинария закрылась, как оказалось, навсегда. Первое время Вайнберг ещё питал какие-то надежды, но потом понял, что жизнь евреев в нацистской Германии становится невозможной. Сам он был разбит и болен, неспособен к дальним странствиям, в то время как практически весь состав семинарии спасся. Профессор Кале пытался, естественно безуспешно, пристроить Вайнберга в Гиссенский универистет. Самого Кале впоследствии тоже уволили за дружбу с евреями, и он оказался в Англии. Наконец, в конце 1938 года гестапо приказало Вайнбергу покинуть Германию. Тот был вынужден спешно оставить страну с минимальным количеством вещей. Точная дата отъезда неизвестна, предположительно в марте 1939 года. По счастью, его главный ученик, раввин Элиэзер Беркович, уехавший немного ранее, спас многие рукописи Вайнберга, вошедшие позднее в сборник респонсов «Sridei еsh». Другие рукописи, три книги, готовые к печати, экземпляр диссертации, а также вся личная библиотека безвозвратно пропали.

После отъезда Вайнберг лечился в Ковно, врачи советовали ехать в Париж, но германский консул отказал в транзитной визе. Затем — Варшава, лечение на курорте под Люблином. По-видимому, были готовы бумаги для переезда в Палестину, но переезд оказался невозможен по состоянию здоровья. В конце августа 1939 года, за несколько дней до начала Второй мировой войны, Вайнберг возвращается в Варшаву. Там его и застало начало войны.

Вторая мировая война и Холокост

Советский вид на жительство, был полезен до начала Великой отечественной войны.

Страница из немецкого документа периода нацизма.

В первый год пребывания в Варшаве Вайнберг сильно болел, зачастую не мог читать и даже говорить. Затем наступило некоторое улучшение, которое совпало с переселением в гетто. В Варшаве Вайнберга выбрали президентом «Объединения раввинов», а также президентом Высшего раввинского суда Польши. Он являлся главой комитета помощи раввинам и ученикам иешив, работал с организацией «Джойнт», вёл переписку о помощи из-за границы. От должности главного раввина Варшавы он отказался, так как эта должность находилась под контролем гестапо. Вайнберг находил время и для работы над книгой по галахе, которая впоследствии была утеряна.

Первое время определённую помощь давал советский вид на жительство, который Вайнберг смог получить как бывший подданный России, ранее проживавший на территории, которая теперь принадлежала СССР. После нападения фашистской Германии на Советский Союз советские документы помогать перестали. Вайнберг был брошен в тюрьму «Павяк», где провёл две недели. Затем он был переведён в тюрьму для советских граждан, где условия были несколько лучше. Примерно в это время главный раввин Уругвая предпринял неудачную попытку вызволить Вайнберга. Следующим пунктом был лагерь для перемещённых лиц, куда его перевезли в октябре 1941 года вместе с 40 литовцами. Позже его перевели в крепость Вюльцбург близ Вайсенбурга в Баварии, предназначенную для советских военнопленных и контролируемую армейскими властями, а не СС.

Почему Вайнберг был помещён в условия, при которых можно было выжить, до конца не ясно. Историк Марк Шапиро, сделавший биографию Вайнберга предметом диссертации, считает, что первоначально нацистские власти надеялись использовать Вайнберга при обмене пленных или сходной сделке, а потом просто забыли про него. В апреле 1945 года, когда американские войска освободили узников, Вайнберг оказался под опекой американских солдат-евреев в Вайсенбурге. Вайнберг ничего не знал о масштабах Катастрофы европейского еврейства и первоначально планировал поехать в Варшаву или Ковно. Шок от известий о Холокосте был так силён, что Вайнберг снова попал в больницу соседнего города Нюрнберга, где пробыл девять месяцев.

Когда стало известно, что последний ректор берлинской раввинской семинарии жив, у него появились посетители, старые друзья, преимущественно из Америки. Любимый ученик по семинарии Саул Вайнгорт, живший в Швейцарии и занимавшийся акциями спасения, слал телеграммы, стремясь предотвратить высылку Вайнберга в сталинский СССР как советского подданного. Вайнгорт дал также гарантии, что он будет отвечать за благосостояние своего рабби и учителя. К тому времени здоровье Вайнберга улучшилось. Песах 1946 года он провёл в Фюрте и в июне того же года покинул Германию навсегда, поселившись в Монтрё, на берегу Женевского озера.

Поздние годы

Вайнберг вместе с раввином Моше Бочко, главой Иешивы в Монтрё и сыном её основателя, Рахмиэля Бочко.

Могила рава Иехиэля Яакова Вайнберга в Иерусалиме, кладбище «Гар а-Менухот».

Пребывание в Монтрё началось с трагедии — пригласивший Вайнберга в Швейцарию любимый ученик Саул Вайнгорт погиб в сентябре 1946 года в железнодорожной катастрофе. Вайнберг пребывал некоторое время в депрессии и болезни. Всю оставшуюся жизнь он пытался заменить детям Вайнгорта их погибшего отца и был очень близок к ним. В память о безвременно погибшем ученике Вайнберг издал сборник ивр. «יד שאול», где и сам написал статью.

Жизнь до некоторой степени наладилась, Вайнберг стал получать из Германии компенсацию, что обеспечило материальную часть жизни. Ему постепенно удалось собрать необходимые книги, не хватало лишь научной литературы. Наукой Вайнберг более не занимался, преподавал в маленькой местной иешиве, вёл обширную переписку и писал респонсы.

Вайнберг был известный «посек», то есть раввин, решающий какова галаха в новых, не имеющих прецедентов, случаях. После войны его значение в этом качестве резко выросло. Многие европейские раввины погибли, кроме того, ученики Вайнберга были разбросаны по всему свету, и несли туда весть о своём учителе из семинарии. В итоге, отношение к решениям Вайнберга стало гораздо более внимательным. В этот период сборник его респонсов ивр. «שרידי אש»‎ внимательно изучается всеми современными специалистами по Галахе, его мнение запрашивается главным раввином Израиля.

В переписке тех лет Вайнберг часто жалуется на одиночество, изоляцию, утрату чувства смысла жизни, затруднения с научной работой. Опубликована часть его личной переписки с давним другом Самуилом Атласом, профессором, отошедшим от ортодоксального иудаизма, автором исследования по философии Соломона Маймона, тоже отошедшего от заповедей. В переписке с Атласом Вайнберг открывает свой потаённый критицизм религиозного еврейского мира после войны. Оттуда так же становится ясно, почему он оставался в Швейцарии. Конечно, старость и болезни мешали ему переехать в другое место. Но к этому прибавлялось также нежелание делать выбор, который поставит его в одну часть общества и оторвёт от другой. В Палестине и последующем государстве Израиль его также пугала бесконечная борьба разных общественных кругов, а также недостаточная близость государства к еврейской традиции.

Рабби Иехиэль Яаков Вайнберг оставил этот мир 24 января 1966 года. Его тело было доставлено для захоронения из Швейцарии в Израиль. Большая похоронная процессия, в которой участвовали многие известные люди, включая президента Шазара, двинулась из больницы «Шаарей-Цедек». Внезапно группа учеников иешивы потребовала изменить планы и следовать пешком на кладбище «Санхедрия». Направление процессии изменилось, но группа раввинов, возглавляемая близким другом покойного, главой иешивы «Слободка» Иехезкелем Сарне, вмешалась и потребовала идти на кладбище «Гар а-Менухот», где похоронены многие великие раввины. Эта точка зрения победила, и направление процессии вновь изменилось. На следующий день газеты недоумевали о причинах такой странной борьбы. Можно сказать, что эта борьба отразила более крупное сражение за наследие Вайнберга, а именно, куда относится он и его вклад в Устную Тору: к ультраортодоксам или модернистам. Так объясняют события во время похорон такие разные источники, как историк Марк Шапиро и газета ультраортодоксального направления ивр. יתד נאמן‎.